Погоня за радугой - Страница 44

— Мне тоже хватит. — Стейси вывернулась из его рук. Обида подступала к горлу, слова сами собой рвались с губ: — С меня хватит! Я сыта по горло! — Она ребром ладони чиркнула по шее. — Я не хочу от тебя ни разговоров, ни оправданий! Что они изменят?! Ты соврал мне! — Стейси уже почти кричала, и на них оборачивались. — Всю эту неделю ты мне врал! Смотрел в глаза! Делал вид, что ты Грэм! И все это было ради твоего брата. Я-то хотя бы была честна с тобой, я только добра хотела. И переусердствовала как всегда. Но ты меня научил другому, спасибо. Теперь я сто раз подумаю, прежде чем решу помочь кому-нибудь. Хватит, напомогалась…

— Стейси, — сказал Дэвид, — я тебя люблю.

Все оставшиеся слова застряли в горле. Стейси выдохнула:

— Что?!

— Что слышала. — Он снова взял ее за плечи, и она не сопротивлялась. — Я люблю тебя. Влюбился на второй день или на третий. А может, и сразу. Теперь-то мне кажется, что это всегда было. И всю эту неделю ощущал себя последним мерзавцем, так как вынужден был тебе врать. Ты права, я должен был нарушить обещание, данное брату, и все тебе рассказать. Только все равно плохо выходило. И я все сомневался, имею ли я право, достоин ли я тебя. Но это не мне решать, только тебе. — Дэвид перевел дух.

Стейси молчала.

— Вчера ночью я подошел к двери твоей комнаты и стоял так, наверное, с полчаса. Я так хотел войти, сказать тебе все до того, как приедет Грэм, и попросить тебя остаться. Но я не решился. Не мог лишать себя побыть еще несколько часов в твоем обществе. Или несколько минут… Я старательно делал вид, что рассержен на тебя, все выходные. Чтобы смягчить удар, чтобы, когда ты откажешь мне, убедить себя: так и нужно. Но так нельзя, Стейси. Я хочу быть с тобой. И это, черт побери, самая длинная речь, которую я когда-либо произносил!

Стейси все еще молчала. Она не знала, что ему ответить. Она просто смотрела на Дэвида, словно видела его впервые. Да так оно, собственно, и было.

— Кто ты? — тихо спросила она. — Я не знаю теперь, где ты, а где Грэм. Где ты играл, пытаясь показаться им, а где был собой. Я тебя совсем не знаю.

— Ошибаешься. Ты знаешь меня. Мы с Грэмом похожи, но все время я был собой. Потому ты меня и подозревала. Я плохой актер, Стейси. Я не смог бы гениально изобразить Грэма, как ни старался, и мог проколоться в любую минуту. Я сам себя ненавижу за то, что сделал. Но этот обман… он позволил мне узнать тебя и полюбить. Хочешь, я на колени перед тобой встану? — И Дэвид, не дожидаясь ее ответа, опустился на колени.

Стейси смотрела на него сверху вниз.

— Пожалуйста, прости меня. Дай мне еще один шанс. Это все, о чем я прошу.

— А что будет? — спросила Стейси.

— Я попрошу тебя остаться со мной.

— Нет.

— Почему?

— Потому что это будет неправильно. Мне нужно подумать, Дэвид. Простить не так легко.

Он поднялся.

— Хорошо. Ответь мне только: у меня хотя бы есть шанс?

— Извини. Я не знаю. — Она чувствовала полную опустошенность. Сейчас Дэвид говорил о любви, и Стейси ему не доверяла. По-прежнему. Ей больше не хотелось плакать. Все так запуталось, и она не знает, где выход из этого лабиринта. Если она сейчас позволит себе любить Дэвида — а ей очень, очень этого хотелось, — то что будет? Это такой риск. Риск снова обжечься, снова быть преданной. Разве может она на это пойти?

Объявили посадку. Стейси оглянулась, ища взглядом свой терминал.

— Мне пора.

— Ты не останешься? — тихо спросил Дэвид.

— Нет. — Она покачала головой.

— Что ж… — он опустил руки, — это твой выбор, и я его заслужил. Однако, если ты передумаешь, помни: я всегда тебя жду.

— Хорошо, — кивнула Стейси, — я запомню.

Дэвид смотрел, как она идет к выходу, как показывает билет стюардессе, как исчезает в переходе, связывающем здание аэропорта с самолетом. Стейси не оглянулась. Она не помахала рукой на прощание. Она просто ушла.

Вечер выдался просто дерьмовым.

Дэвид стоял, прислонившись к колонне и засунув руки в карманы. Мимо тек людской поток: радостные, грустные, оживленные лица. Звучала музыка из соседнего магазина, металлическим звоном отдавался под потолком голос диспетчера. Посадка на рейс до Чикаго продолжалась. Дэвид стоял, ожидая непонятно чего.

Может, ринуться к стойке, где продают билеты, быстро купить себе один, попасть на этот рейс, сесть рядом со Стейси? Бессмысленно. На нее нельзя давить. С давних пор Дэвид знал простое правило: если любишь, должен уметь отпускать.

Он отпускал Грэма в его авантюры. Он отпустил маму, которая шепотом попросила его об этом, лежа на койке в реанимации и придя в себя в последние несколько минут. Он отпускал тех, кто уходил от него, чтобы вернуться.

Даже мама, которая умерла, где-то есть и ждет встречи. Если Стейси захочет и так будет нужно, она вернется. А Дэвид будет ее ждать. Он привык ждать.

В конце концов, вся его жизнь соткана из ожидания.

На борт впустили последних пассажиров, стюардессы что-то проверяли на компьютере. Дэвид развернулся и медленно, очень медленно пошел прочь. Нужно возвращаться домой, где остались Лола и Грэм, нужно выпить рюмку коньяка и лечь в постель. Может быть, удастся заснуть.

— Дэвид.

Не веря своим ушам, он обернулся. Стейси стояла в паре метров от него, глядя прямо и едва заметно улыбаясь. Дэвид сделал шаг и остановился.

— Скажи мне одну вещь, — попросила она. — Только честно. Хорошо?

— Обещаю. — В горле внезапно пересохло.

— Когда ты сейчас сказал мне, что любишь, это не было уловкой? Ты точно не врал?

Дэвид помолчал и ответил: